Иоанна Хмелевская - Большой кусок мира [Большой кусок света]
Тереска даже не пыталась понять, что он говорит. Бурная радость переполняла её, затмевая собой все остальное. Солнце, уже скрывшееся было за горизонтом, по всей видимости, взошло снова, озаряя все вокруг. Тереска не произнесла ни слова и даже, кажется, не думала ни о чем, кроме одного: «Какие же замечательные эти Мазурские озера!» Шпулька застыла на коленях над бумагой с обвалянной в муке рыбой.
Молодой человек присел и энергичным жестом выгреб из-под камней приготовленный для растопки материал.
— И не ждите от меня извинений, — заявил он, поднимаясь с несколькими тонкими палочками в руках. — Вы, простите за грубость, совсем дуры и впрямь не знаете, что это такое, или собираетесь тут ставить идиотские эксперименты?
Шпулька с тихим стоном попыталась встать на нетвёрдые ноги, схватившись при этом за голову руками, измазанными в муке и рыбьей чешуе. До Терески очень смутно стало доходить, что молодой человек, похоже, чем-то недоволен. Она поняла, что слышит какие-то упрёки и вроде бы сделала что-то неправильно. По-прежнему пребывая в состоянии блаженной радости, девочка начала уже понемногу соображать. Взглянув на молодого человека, палочки в его руках, а затем на каменную пирамиду, она возмущённо воскликнула:
— Ну, знаете! Так это все вы?!
Глянув в её сияющие зеленые глаза, молодой человек снова утратил обретённое было душевное равновесие.
— Что я? — спросил он чуть обиженно.
— Это вы портили наши очаги и гасили огонь? Зачем?!
— Позволю себе заметить, что мою деятельность подобного рода вы имели возможность обнаружить только один раз, зато я неоднократно прикрывал кастрюли, стерёг палатку, брошенную на произвол судьбы, приносил полезные предметы и собирал по лесам столовые приборы…
— Как это раз?! — вмешалась жутко обиженная Шпулька. — Десять тысяч раз! А все эти развороченные кучи — это что?
— Это не я. За развороченные кучи я не отвечаю.
— Погодите, — в свою очередь вмешалась Тереска. — Зачем вы это делали? Я, конечно, не о кастрюлях и вилках, а… Стойте! О Господи! Так это вы?! Зачем вы огонь гасили?
— Так вам мало пиротехнических эффектов на острове? Ведь это просто счастье, что уложено оказалось именно так и не угодило в вас. И камни не разлетелись…
Молодой человек протянул руку с зажатыми в кулаке палочками.
— Вот, поглядите. Вы знаете, что это такое?
— Это не дерево, — ответила, едва взглянув, удивлённая Тереска.
— Конечно, не дерево. Как же вы раньше не заметили? Это мелинит.
Девушки внимательно осмотрели предъявленные им палочки. Они оказались полыми внутри и немного напоминали карандаши, из которых вынули грифель. Шпулька осторожно заглянула через плечо Терески.
— Ну и что, что мелинит? — недоверчиво поинтересовалась она.
Молодой человек, ни слова не говоря, зажёг спичку и поднёс к концу палочки. Взвился длинный шипящий язык пламени, и «карандаш» тут же сгорел. Тереска со Шпулькой дружно вздрогнули.
— Взрывчатый материал. В основе — пикриновая кислота. На воздухе горит, в безвоздушной среде — взрывается. И откуда взялась эта бредовая идея разводить костры прямёхонько над мелинитом? Что это вам на ум взбрело?
Шпулька вдруг почувствовала жуткую слабость и со стоном опустилась на мох, снова вцепившись в волосы измазанными руками. Тереска переводила взгляд с молодого человека на палочки и обратно. Никак не удавалось собраться с мыслями и сформулировать теснящиеся в голове вопросы.
— Значит… значит… это и в самом деле было везде?
— Почти везде. Спрятанное, но легко доступное.
— Но ведь… Мы же снова разожгли! А ямы? Это аристократ? А почему только там взорвалось, а в других местах — нет? И вообще, откуда вы обо всем этом знаете? И вообще, откуда оно все взялось? И вообще, откуда ВЫ взялись?!!!
— Ради Бога, пощадите! — Замахал руками молодой человек. — Не все сразу. Я ещё жить хочу! Тереска наседала.
— И вообще, что все это значит? Я ничего не понимаю! Объясните же наконец!
— Ну разумеется, объясню. Для начала, с вашего позволения, я представлюсь. Мы, правда, уже немного знакомы, встречались в Варшаве несколько раз, но как-то странно…
— Мы будем очень рады… Вы ведь не откажетесь с нами поужинать, правда? Может, мы и дуры, но рыбу приготовить умеем, а земляника у нас — лучшая в мире!
— Ну, если я вас не очень обременю…
Вконец обалдевшая Шпулька, сидя под деревом, слушала, как стоявшая перед ней пара обменивается изысканнейшими любезностями. Ещё немного, и Тереска с молодым человеком начнут делать друг перед другом изящные реверансы, а затем — вместо того чтобы выяснять жуткую загадку — двинутся в менуэте или каком-нибудь контрадансе вокруг кучи камней. Прямо Версаль! Шпулька почувствовала, что долго она этого не вынесет, ещё два-три таких предложения, и она наверняка спятит.
— Эй, кончайте сейчас же! — рявкнула она и вскочила на ноги. — Если вы немедленно не прекратите разговаривать в таком идиотском торжественном тоне, то будьте тогда любезны обращаться ко мне не иначе как «Ваше сиятельство»! И фиг вы получите, если не переоденетесь к ужину во фрак и кринолин!
— Робин, — задумчиво произнесла Тереска. — Красивое имя, но странное. Откуда такое?
Молодой человек с красивым, но странным именем смущённо пояснил:
— Так уж вышло, что я родился в Англии, а любимым героем моих родителей был Робин Гуд. Вероятно, им хотелось, чтобы вместе с именем я приобрёл и некоторые черты его характера.
— И как, ты стал благородным разбойником?
— А разве не видно? Брожу по лесам и нападаю на туристов, которые побогаче.
— Скорее уж нападаешь на наши очаги. Что-то я не припомню, чтобы Робин Гуд сражался с природными явлениями.
— Ты смотри, осторожнее, — предупредила Шпулька благородного разбойника. — Она историю знает как свои пять пальцев, с ней лучше не спорить.
Неловкость, возникшая поначалу от резкого перехода на «ты», наконец исчезла. Тереска была глубоко благодарна подруге за её героическое вмешательство. Сама бы она ни за что в жизни не отважилась на подобное предложение. Робин был старше их на несколько лет и уже совсем взрослый, а кроме того, казался ей столь непохожим на её друзей и знакомых. Если бы не его непосредственность и отношение к подругам как к равным, Тереска бы ещё долго испытывала страшную робость и неловкость, а одновременно — огромное счастье.
Все трое сидели на матрацах у костра и с аппетитом ужинали. Счастье ещё, что ужин этот не превратился в угольки! Робин с явной неохотой объяснял накопившиеся загадки, пытаясь увильнуть от некоторых ответов.
И все же Тереске со Шпулькой наконец удалось выяснить, откуда появился кусок жести, так кстати найденный после поимки угря, и почему их не обокрали в ту ночь, когда все их имущество было брошено на произвол судьбы. Столь заботливым оказался отнюдь не аристократ, остающийся по-прежнему фигурой весьма таинственной. Зато с мелинитом все прояснилось.
— А почему он, собственно, там лежал? — недовольно спросила Тереска. — Ты откуда о нем знаешь?
— Слишком сложный какой-то материал, — добавила с явной претензией Шпулька. — Раз взрывается, раз — нет…
— Взрывается всегда, — объяснил Робин. — Разве что его вовсе нет. Но вы-то как раз прямо выискивали места, где он был. Сам по себе он не взрывается, нужно его или поджечь, или хорошенько подогреть. Вы на острове его подогрели что надо. Вот и взорвалось все. Слава Богу, в озеро полетело…
— Так откуда же он взялся?
— Это долгая история. В конце войны тут действовал партизанский отряд. Партизаны запасались взрывчаткой так, чтобы в любой момент была под рукой. Вот и позакапывали её по всей округе, обозначая места камнями. В дело успели пустить только часть запасов. Война кончилась, люди — кто погиб, кто уехал. С тех пор уже столько лет прошло, камни мхом поросли, часть пирамидок разрушили, а от некоторых и следа не осталось…
— А то, что осталось, за все эти годы так никто и не выкопал? — недоверчиво спросила Тереска. — Лежало себе спокойненько и лежало?
— И не испортилось? — добавила Шпулька. — Не намокло? И везде лежало?
— Да вовсе не везде. Говорю же — жалкие остатки, и те хорошо запрятаны. А не выкопали потому, что не знали. Правда, когда-то эти места были обозначены на карте, да карта была в единственном экземпляре и давно пропала.
Тереска со Шпулькой переглянулись. Шпулька открыла рот, собираясь что-то сказать, но тут же — по знаку Терески — его захлопнула.
Тереска попыталась кое-что для себя уточнить:
— Погоди. Во-первых, после войны армия такие вещи ликвидировала, а во-вторых, ты ещё не сказал, откуда тебе это известно.
— Армия занималась минами, неразорвавшимися снарядами, бомбами и всяким оружием. До какого-то мелинита им и дела не было. Если бы о нем знали — другое дело, а так как никто о нем не сообщил, его и не искали. Эта взрывчатка лежит себе тихонько, пока её не подожгут, а до вас как-то никому и в голову не приходило поджигать камни. Вы были первыми. И я никак ума не приложу, зачем вам это понадобилось? Нормальные туристы складывают очаг из кирпичей или камней, напоминающих кирпичи, а не из бесформенных валунов. Да ещё уложенных в шаткую пирамиду. Спятить можно!
![Иоанна Хмелевская - Алмазная история [Великий алмаз, Большой алмаз]](/uploads/posts/books/162019/162019.jpg)
